Группа "Звери" перед концертом в Одессе потеряла все музыкальные инструменты

В преддверии концерта музыканты рассказали, какие сложности они преодолевают для выступлений, о братстве старого рока, женщинах и золоте от поклонников.

Журналист: Будете играть что-то новое?

Рома Зверь: Все по-старому. Это старый рок.

Ж.: Вы долго не были у нас. Почему?

Р.З.: В Украине очень сложная промоутерская ситуация. Очень мало людей, которые могут организовать концерт группы. Вот только по этим причинам. Все, что нам предлагали, не соответствовало нашим представлениям о концерте. Плюс очень плохая ситуация с площадками, особенно в Киеве. И людей нет, которые могут привезти группу и людей. Может и есть, но нам не хотелось тех условий, которые нам предлагались. Ситуация очень сложная. Особенно в Днепропетровске, Запорожье, Харькове. Такое чувство, что люди не хотят работать, привыкли работать по-старому. То поколение промоутеров, которое уже покрылось тиной и мхом уже не хотят работать.

Ж: Почему вы назвали программу "Южный тур"? Это гастроли по югам или соответственно музыке?

Р.З.: Ой, а мы что домой завтра не едем? Правда так называется? Мы и не знали. Южный тур…ну он же не северный, правильно? Значит название хорошее. И несколько дней назад мы играли в Севастополе, потом отправились в Одессу, так что это можно назвать коротким "Южным туром". 

Ж.: Как съездили?

Р.З.: В Севастополе был очень смешной концерт.  Он не должен был состояться, потому что организаторы и владельцы клуба Play оказались призраками и фантомами вместе с городской администрацией. У нас это в первый раз за десятилетнюю историю, когда приезжает группа на площадку, приходят люди – самые главные участники действа, а звуковую аппаратуру просто не привезли. Почему звука не было на площадке, никто не знает и до сих пор. Ни до, ни после, ни во время концерта организаторов никто так и не увидел.

Ж.: Но вам заплатили? Концерт состоялся?

Р.З.: Нам-то заплатили, но дело не в деньгах. Концерт состоялся только благодаря безумному спокойствию нас и наших менеджеров. Мы просто понимали, что полный клуб людей негодует и не понимает что происходит, почему не начинается концерт. Мы постарались успокоить публику и объяснить, что происходит, а через какое-то время все- таки концерт состоялся. Кстати, совсем скоро в этот же клуб поедет группа "Мумий Тролль", которая на самом деле туда не поедет, но билеты продаются, а до этого отменили концерт Ёлки, а деньги людям не вернули. С этим нужно разобраться – это неуважение к людям.

Ж.: А как вы отыграли в Ницце?

Р.З.: Без проблем. Единственное  что, наши инструменты где-то потерялись между рейсами – несколько гитар, бас, барабаны. Мы уже 3-4 дня безрезультатно пытаемся выяснить, где наши инструменты. Поэтому на чем мы будем играть на концерте в Одессе, я не знаю. Мы надеялись, что наши инструменты найдутся, но они не нашлись. Может быть, нам из Москвы привезут.

Ж.: Где бы вам хотелось еще поиграть?

Р.З.: Где-нибудь в пустыне или в лесах Амазонки без людей. Так, просто для себя поиграть.

Ж.: А для людей?

Р.З.: А для людей все равно где играть, потому, что если есть люди, все остальное уже не очень важно – что за город, клуб, комплекс.

Ж.: Где вам больше нравится играть? На каких площадках? 

Р.З.: На открытых тяжелее – воздух, влажность и все дела. В Куршевеле было тяжело играть, как и в Норильске летом. В закрытых помещениях лучше потому, что инструменты не так расстраиваются.

Ж.: А публика?

Р.З: Это не влияет. Но если в клубе все очень сильно напьются, то это положительно не скажется на мероприятии. Но и не очень приятно нам играть в таких ДК, где охранники ходят и усаживают людей, чтобы они не вставали и им не принесут ни чая, ни пива – нифига! Мы видим, как люди мучаются, они ведь хотят потанцевать, а им говорят не вставать, потому, что у нас тут филармония.

Ж.: Вы играли на целых стадионах, как вам чувствовать мощь толпы?

Р.З.: На стадионе, когда толпа ревет, на самом деле ты не так их чувствуешь как в клубе. Люди стоят на расстоянии 70 метров и через несколько кордонов милиции и ты даже не слышишь как они поют. Тогда и рушится взаимодействие. Хочется крикнуть, что я их не вижу и не слышу. 

Ж.: Через некоторое время в этом же клубе будет играть Гарик Сукачев. Он придерживается мнения, что людям интересны старые хиты, а не новые песни и дает зрителям того, что они хотят. Какова ваша позиция в этом вопросе?

Р.З.: Если коллектив функционирует, развивается и продолжает выдавать материал, то здесь все в порядке. А если нового нет, то играют старые песни. Не знаю кто как, может Сукачеву приятно петь старые песни.

Ж.: Недавно рокеры сходили попить пива с президентом, думаете нужно это делать?

Р.З.: А попробуй не сходи. Да и я не вижу в этом никакой проблемы. Советский рок не совсем является тем, кем себя выдает, так как все эти лозунги о честности, праве и свободе, о том, что мы оппозиционеры и самые тру, последний оплот – там не все так. Они открыто выступают на пивных фестивалях, где открыто спаивается молодежь и за гонорарчик на других мероприятиях. Хотя говорят, что вы все пид*расы, а мы Д`артаньяны.

Когда я познакомился с рок-культурой, она меня в принципе разочаровала. Когда я был молодым и слушал Виктора Цоя, ДДТ, Алису, я думал, что это и есть самое честное как слеза. Когда я понял, что это не так, очень расстроился.

Пить с президентом – это не проблема. Позвали, значит интересно. От диалога хуже не станет. Понятно, если ты пятый раз идешь к президенту и ничего не меняется, то можно задать вопрос – зачем я хожу?

Ж: А куда бы вы за деньги не пошли никогда?

Р.З.: Мы не играем на мероприятиях, где рекламируется алкоголь и табак.

Ж.: Но при этом вы почти все курите.

Р.З.: Это неважно. Одно дело употреблять самому, а другое - пропагандировать. Это же наше здоровье.

Ж.: Доводилось ли вам выйти на сцену пьяными?

Р.З.: Я вообще не пью перед. В молодости один раз попробовал, когда жил в Таганроге. Поверил байке, что коньячку перед выходом попить для связок хорошо – так после второй песни я мычал и не мог ничего, сердце колотилось и меня трясло. Поэтому я не экспериментирую больше, а то просто не сыграю концерт. Этот допинг он забивает все прекрасное, этот чистый, прекрасный адреналин. А после мы конечно, пьем.

Ж.: То есть вы все еще ловите кайф от концертов?

Р.З.: Конечно, если бы надоело, мы бы этим не занимались. Мы не будем заниматься тем, что нам не интересно никогда.

Ж.: А вдруг плохое настроение или самочувствие?

Р.З.: Нет плохого настроения. Если у тебя плохое настроение, что-то болит и ты простужен, то когда выходишь на сцену все это исчезает. Когда уходишь, то оно может вернуться, но сцена лечит. Выходишь и становишься другим человеком.

Ж.: Что вас вдохновляет? 

Р.З.: Люди, как правило, в основном женщины. Женщины всегда разные, они такие загадочные и интересные, что я даже не знаю что сказать. 

Ж.: То есть у вас с ними все в порядке?

Р.З.: Да, это бесконечный источник вдохновения.

Ж.: А не было ли у вас желание обозвать или бросить стулом в навязчивых журналистов или поклонников? 

Р.З.: Конечно, иногда бывает состояние, когда ты в себе и окружающие могут вывести, а когда смотришь на ситуацию со стороны и понимаешь, что злиться глупо. Ты просто понимаешь, что этот человек не способен по-другому, он не знает ничего другого, а ты знаешь и должен быть умнее.

Иногда бывает, когда человек совсем болван, хочется ударить. Но мы очень спокойная группа – очень добрые и тихие люди, нам проще уйти и развернуться, чем вступать в конфликты. А вот когда уже достанут…

Ж.: Что вам дарили поклонники?

Р.З.: Ой, всё! Начиная от животных и заканчивая слитками золота. Было все. Но вот квартир и машин не было. Пока мы молодая группа, ждем, когда поклонники вырастут, разбогатеют и подарят нам что-то вроде самолета.

Ж.: Сейчас ветераны рока говорят о том, что нет былого братства – никто не заходит к друг другу в гримерку, не выпивает…

Р.З.: Наверное, просто в каждой гримерке появился алкоголь и не нужно бегать в соседнюю гримерку спрашивать выпить. А вообще это вопрос из серии "отцы и дети". Когда ты молодой, ты думаешь по-одному, а когда взрослеешь, то начинаешь хаять молодежь и говорить, что в моем времени все было круто, а в вашем времени вы все подонки и занимаетесь чистым бизнесом. Да, наверное. Но я видел много старых монстров и артистов старой закалки и я бы не сказал, что в то время у них было все в порядке, они корешились, обнимались и братались. Это не совсем так. 

А сейчас я не вижу такой проблемы. Ровно, как и необходимости корешиться с кем-то. Если ты хочешь с кем-то познакомиться, то ты берешь это и делаешь. Если мне кто-то интересен, я ищу контакты в едином мире музыки и предлагаю встретиться, а если нет, то какой смысл мне заходить к нему в гримерку? 

Ж.: С кем бы вам хотелось познакомиться?

Р.З.: С кем хотелось, уже практически со всеми знаком. 

Ж.: А с кем-то спеть?

Р.З.: Ни с кем. Это нужно быть хорошо знакомыми, иметь общий проект и дело. А по пьяни договариваться петь вместе несерьезно. Если у тебя нет необходимости что-то делать, то она не появится. Я не понимаю необходимости просто спеть с кем-то.

Ж.: Когда на нас обрушилась слава и вы сами стали кумиром, не хотелось ли вам встретиться со своими собственными кумирами? Что-то из этого сбылось?

Р.З.: Я увидел Аллу Пугачеву! Это очень странное чувство, когда ты сам уже являешься для кого-то кумиром и предметом подражания и встречаешь своих кумиров – это двоякое чувство. Ты вроде и сам кумир, а чувствуешь себя как поклонники при встрече с тобой. 

Есть одна культовая американская группа, с которой я встречался. Я тогда понял, что я ярый фанат и у меня будут трястись руки, буду мычать, смотреть на них и ничего не делать. Поэтому я заранее достал все 16 их пластиночек, открыл маркер и мне на всех расписались и я был очень счастлив – это незабываемо.

Ж.: А из отечественных?

Р.З.: Нет, они были спонтанными и случайными и понятно, что тебе интересно с человеком пообщаться, узнать какой он есть, просто обычно мы встречаемся в ситуациях, не располагающих к общению – съемках, сборных концертах. Но все встречи были мне интересны – начиная от Гребенщикова и заканчивая Братьями Самойловыми. Я их всех уважаю.

Ж.: Что будете делать на пенсии. Чего бы хотелось?

Р.З.: Не хотелось бы пенсии в принципе. Не то государство – с пенсионным фондом иметь дело опасно. А вообще есть пару хобби. Кино, фотография, одежда. Мы кстати, поговорили с одесситами и может привезем сюда продавать одежду. Но это не будет отдельный магазин – мне интересно это придумывать, а не развивать.

Ж.: Вы уже были в Одессе раньше. Изменился ли город?

Р.З.: Гастрольная жизнь подразумевает определенные движения в городе: аэропорт, гостиница, площадка и ресторан. Чаще всего ресторан на площадке. Мы не всегда видим города. Иногда мы на пятый - седьмой раз только начинаем понимать, как устроен город. Поэтому не всегда получается понять, что это за город вообще.

Мы уже три дня в Одессе, но пока никуда не ходили. Все откисают, валяются в номерах или на пляже. Если честно, нет сил куда-то идти, пока всех поднимешь, а мы разные. Всем вместе нам посмотреть Оперный театр нереально. Это из области фантастики, чтобы мы все попали куда-то. Но мы это сделаем сегодня обязательно!

		Фото: Валерия Егошина
		Роман задумался над вопросами журналистов